Идеальное

— субъективный образ объективной реальности, возникающий в процессе целесообразной деятельности человека. “…Идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней” (Маркс К., Энгельс Ф. Т. 23. С. 21). В материалистической философии до Маркса предметы рассматривались как нечто внешнее, противостоящее субъекту в виде объекта созерцания, а не деятельности. В результате И. оказывалось либо совокупностью реакций организма на воздействие материальных сил, либо проявлением духовной активности субъекта, при к-рой связь его духовных и телесных отправлений выступала как непостижимая. Идеалисты, как правило, подчеркивали сверхчувственный характер такой активности, рассматривая И. как характеристику, проявление особой нематериальной субстанции: “мирового разума” и т. п. При этом они абсолютизировали ту роль, к-рую И. играет в человеческой деятельности, видя в ней исходный пункт, всеобщее начало последней (нем. классический идеализм). С т. зр. марксистской философии И.— формы (образы) не зависящего от человека бытия и вся совокупность их общественных значений, образующих цели и мотивы его сознательной деятельности. Эти образы не только отражают объективно существующие предметы, явления, но и несут на себе печать отношений людей, навыков и способов их деятельности и общения. Хотя сознание функционирует только с помощью определенных материальных средств и процессов (практическая деятельность об-ва, физиология центральной нервной системы, сигнальные средства языкового общения и т. п.), оно не сводится ни к одному из них. Оперируя не реально существующими вещами, а их образами, языковыми значениями и смыслом, к-рьге выступают в качестве “заместителей” вещей, их моделей, И. способно исследовать объективные законы и на их основе создавать проекты будущего. Оно способно также создавать иллюзорные представления и понятия, искажающие объективную действительность. Поэтому в процессе деятельности происходит постоянное сравнение образов предметов с самими предметами и выясняется, насколько точно и полно в них отражается объективная сущность последних. И.— это формы культуры, осваиваемые индивидами, это созданные историей человечества образы, с помощью к-рых мир не только осознается, но и преобразуется.

- понятие, выражающее природу мышления и высших психических функций и ставшее предметом многочисленных дискуссий а отечественной философии советского периода. Изучение И. началось с кон. 20-х гг. не в философии, а в психологии. В культурно-исторической концепции психики Выготского впервые в советское время представлен “отрыв” культурной (идеальной) формы от ее создателя; для объяснения природы мышления использовался метод “Капитала” К. Маркса. Идеи Выготского развивали А. Н. Леонтьев, А. Р. Лурия, А. В. Запорожец, П. Я. Гальперин и др. В 30-40-х гг. в работах А. Н. Леонтьева И. уже трактуется как опредмеченная форма, как объективная реальность. Он относит к объективным идеальным формам, созданным человечеством, язык, идеи, понятия, музыкальные произв., творения пластических искусств и развивает вслед за Выготским концепцию интериоризации внешней деятельности (перевода ее внутрь), с помощью к-рой данные формы становятся субъективной реальностью. Деятельностный подход Выготского – Леонтьева к идеальной сфере основывался на марксистской концепции практики как предметной, чувственно-материальной и вместе с тем целеполагающей деятельности. Сформировался принцип единства деятельности и сознания С. Л. Рубинштейна, к-рый полемизировал по ряду вопросов с Выготским. В 40-50-х гг. с проблемой И., обсуждавшейся в психологических исследованиях, пересекаются проблемы исторического и логического, абстрактного и конкретного, диалектики как логики и т. п., ставшие предметом философских дискуссий (в работах М. М. Розенталя, Ильенкова, Г. С. Батищева и др.). Непосредственным предшественником дискуссий 60-х гг. о соотношении психики и мозга явился спор о взаимосвязи психического и физиологического, в к-ром приняли участие Н. П. Антонов, Н. С. Мансуров, Я. Б. Лехтман и др. Главным результатом полемики о том, мыслит ли мозг или мыслит человек при помощи мозга, какова природа той способности, к-рая позволяет мыслителю целостно воспринимать предмет теории и т. п., явился отказ от “физиологического” толкования философских и психологических моментов И., представленных в работах нек-рых философов, неправомерно апеллировавших к наследию И. П. Павлова, отказ от упрощенных взглядов на мышление. В это же время складывалось естественно-научное направление в исследовании мышления, представители к-рого пытались определить И. через общенаучные понятия “информация”, “код” и т. п. Проблема И. вышла на категориальную стадию своего развития в нач. 60-х гг. в работах Ильенкова. Он определяет И. как “… субъективный образ объективной реальности, т. е. отражение внешнего мира в формах деятельности человека, в формах его сознания и воли. И. есть не индивидуально-психологический, тем более не физиологический факт, а факт общественно-исторический, продукт и форма духовного производства” Ильенков Э. В. Идеальное // Философская энциклопедия. М., 1962. Т. 2. С. 219). Ильенков развивал данное определение в историческом и логическом аспектах, анализируя наследие Спинозы, Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля, Маркса, идеальность формы стоимости, проблемы идеала, особенности эстетического восприятия, соотношение науки и нравственности. Мн. аспекты проблемы И., намеченные Ильенковым, получили дальнейшую разработку в трудах Ф. Т. Михайлова, М. Б. Туровского, В. С. Библера, В. И. Толстых и др. Наиболее полно осмысливались категория практики и ее роль в научном познании, логика орудийной деятельности, рефлексивный (обращенный внутрь) и репрезентативный (связанный с предметом) характер мышления, логика мыслительного диалога, И. как продукт и форма духовного производства. Н. Е. Ергалиев, Г. Г. Соловьев, Л. К. Науменко, М. М. Мельников исследовали роль категории “идея” в научном познании, взаимопревращение материального в И. и др. Концептуальные построения Выготского – Леонтьева – Ильенкова использовались П. Я. Гальпериным, В. В. Давыдовым, И. А. Соколянским и А. И. Мещеряковым для создания системы поэтапного формирования умственных действий, преодоления принципа созерцательности в обучении, а также для воспитания слепоглухонемых детей с помощью совместно-разделенной деятельности. Естественно-научное направление в осмыслении И. вышло на категориальный уровень к кон. 60 – нач. 70-х гг. в работах Д. И. Дубровского. Оно было полемически противопоставлено деятельностному подходу к мышлению. Дубровский понимает И. как актуализированную для личности информацию, как “данность информации в “чистом виде” и способность оперировать ею с высокой степенью произвольности” (Дубровский Д. И. Проблема идеального. С. 123-124). Информационный и деятельностный подходы к проблеме И. резко противопоставили свои исходные постулаты в дискуссии 60-70-х гг. о психике и мозге. В ней приняли участие Д. И. Дубровский, Ильенков, В. П. Смирнов, В. Н. Сагатовский, А. В. Брушлинский и др. Истолкование И. как субъективной реальности, как информации позволило Д. И. Дубровскому, Е. В. Черносвитову, С. М. Шалютину, Д. А. Поспелову и др. исследовать структуру субъективной реальности, частично решать проблемы создания искусственного интеллекта и т. п. Д. Н. Узнадзе, А. Е. Шерозия и др. грузинские философы и психологи пытались решить вопрос об идеальности бессознательного через понятие “установки”. В 80-90-х гг. разработка проблемы И. шла в направлении уточнения принципов деятельностного и информационного подходов к проблеме. Мн. идеи, высказанные в ходе многолетней полемики, в частности логика диалога, рефлексивность мышления и т. п., приобрели самостоятельное звучание. В. С. Библер, Ф. Т. Михайлов, А. Г. Новохатько, Э. Г. Классен, Н. Б. Шулевский работают над проблемами диалога культур, историко-философским аспектом проблемы И., анализируют И. в Капитале” Маркса. На базе идейного наследия Рубинштейна возникает концепция И. как “копии оригинала” Я. А. Пономарева. В конце 80-х гг. К. Н. Любутин и Д. В. Пивоваров отмечали, что деятельностный и информационный подходы, несмотря на полемику, по ряду существенных моментов не противоречат друг другу; они выступили за создание интегральной концепции И. В это же время М. А. Лифшиц предлагал рассматривать И. не только как факт общественно-исторический, но и как совершенную форму, существующую в природе, выводя дискуссию за рамки предыдущей проблематики и приближая ее к проблемам, затрагивающимся в учениях Платона, Шеллинга и В. С. Соловьева. В связи с этим нек-рые философы говорят о “запутанности” мн. аспектов проблемы И. в советской философии. Между тем в дискуссиях по проблеме И., хотя их участники не пришли (и не могли прийти) к единому знаменателю, был сделан шаг вперед в его изучении (в т. ч. и с учетом научных достижений), выявлены мн. стороны этого сложного философского феномена, что позволяет составить о нем более целостное представление.

- философское понятие, содержание которого оформляется в оппозиции “И. – материальное”; категория для фиксации специфической субстанции – субстанции духа. В такой традиции, как идеализм, мыслится как самодостаточная реальность, конституируемая вне пространственно-временного континуума. В рамках традиции материализма трактуется как способ бытия объекта, в качестве отражения в психическом мире и жизнедеятельности субъекта; конкретно-научное понятие в психологии. Проблема И. стала актуальной и очевидной по ряду причин. Основой выступил стабильный исследовательский интерес к знанию, а через него – к человеку. В объективистском (научном) подходе к сознанию преобладает констатация того, что мыслительная активность связана со специализированным мозговым (нейродинамическим) процессом (физиология высшей нервной деятельности). И. в данной интерпретации предстает как информация, как сознательное состояние отдельной личности, субъективно переживаемые человеком материальные состояния его собственного мозга. В культурологическом (И. как материализованное (осуществленное) многообразие идей, творческих замыслов) подходе акцент делается на деятельностной, общественной природе сознания. “И. выступает как продукт и форма человеческого труда, целенаправленного преобразования природного материала и общественных отношений, совершаемого общественным человеком. И,, есть только там, где есть индивид, совершающий свою деятельность в формах, заданных ему предшествующим развитием человечества” (Ильенков). Окружающий человека мир приобрел к 20 столетию совершенно иное, чем до данного этапа его деятельностной активности, состояние. Это уже не столько природная система, сколько пронизанная идеей, творчеством среда, в рамках которой И. играет существенную роль.

А.И. Лойко

субъективный образ объективной реальности, получивший разработку в марксистской концепции соотношения духа и материи, как “материальное”, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней.

- специфический способ бытия объекта, представленного (отраженного) в сознании и духовном аспекте жизнедеятельности субъекта.

- философская категория, обозначающая характерные свойства эйдосов, идей, идеалов и идолов (т. е. образов предметов); важнейшими из этих свойств являются:

1) непротяженность и невещественность,

2) содержательное сходство образа и сопряженного с ним предмета,

3) способность образа становиться единицей субъективного мира человека и информировать его об объективных сущностях и явлениях.

Объяснение природы образа определяется мировоззренческой позицией философа; из-за различия таких позиций общезначимое понятие И. пока не сформировалось.

1. В пространственно-временном отношении И. понимается либо как причастность образа к вечному, свободному, потустороннему и непротяженному миру (объективный способ бытия прообраза); либо, напротив, как непротяженное инобытие отражаемого в отражающем (например, в головном мозге человека) в подчиненной, преходящей, положенной, растворенной, виртуальной, снятой форме (субъективный способ существования образа). В обоих случаях И. обычно противопоставляют “реальному”, т. е. протяженному и вещественному (от позднелат. realis – вещественный) существованию, и определяют И. как отсутствие в образе вещества того предмета, который либо творится по мерке образа, либо копируется в форме образа. Некоторые философы отождествляют “реальное” и “материальное” и противопоставляют И. и материальное. Реисты и вульгарные материалисты отрицают невещественность образов, а бихевиористы вообще устраняют категорию И., сводя образы сознания к поведенческим структурам.

2. В субстратно-содержательном плане И. также трактуется по-разному:

(а) как потенция образа творить вещь по своему подобию, выступать бестелесным геном отдельной вещи, архетипом класса вещей или сущностью качества, служить образцом (эталоном, принципом, идеалом, совершенством, планом), по которому воспроизводятся реальные предметы;

(б) как всеобщая способность предметов запечатлевать в своих внутренних структурах тени друг друга, воспроизводить друг друга в форме копий или карт, выражаться друг через друга.

В том и другом случае И. мыслится как свойство образа сопрягаться со своим предметом, содержательно походить на него, находиться с ним в отношении некоторого соответствия. Философы-марксисты предпочитают именовать И. только высшую, человеческую, форму отражения мира. Субъективные идеалисты не связывают И. с отношением соответствия между образами и вещами, поскольку теоретически отрицают объективную реальность.

3. В аспекте данности человеческому сознанию И. дают разные определения.

(а) творящие первообразы или сущности вещей открываются нам благодаря своему просвечиванию сквозь явления, поэтому И. есть чувственно-сверхчувственный способ познания мира, имеющий наглядно-образный (эйдетический) и логический (идеализация, абстракция, понятие) уровни;

(б) объективные прообразы предметов и сущности вещей созерцаются только внутренним зрением, интуицией, даны нам непосредственновнутренне (имманентно), поэтому И. есть сугубо внутреннее и прямое усмотрение прообраза или сущности (оригинала);

(в) И. есть переживание индивидом информации о внешнем мире в “чистом виде”, когда все посредники – носители информации внутри организма – не воспроизводятся в личном сознании (Д. И Дубровский).

Общее в трактовках гносеологического аспекта И. – понимание И. как способов субъективного существования ноуменальных и феноменальных характеристик предметов в деятельности и сознании человека, будь то схемы практики, чувственные и рациональные образы или непосредственное (мистическое) знание оригинала. В зависимости от понимания онтологии и гносеологии И. его могут мыслить либо как нечто оторванное от реальности, недостижимое или неполно постигаемое человеком, либо как нечто изначально возникающее в структуре человеческой практики, либо как свойство сознания любого человека, но не более того.

Понятие И. своими корнями уходит в анимизм и тотемизм, согласно которым:

а) каждая вещь (палка, оружие, пиша и т. п.) имеет собственную уникальную душу, а душа вещи (нечто вроде пара, воздуха или тени) способна перемещаться в пространстве и проникать в другие вещи и людей;

б) каждый класс людей обязан своим происхождением и общими признаками предку-родоначальнику (тотему).

Определенный аспект анимистического взгляда на душу предмета как специфическую причину жизни и мысли в том существе, которое она одушевляет, был закреплен древнегреческой культурой в термине “эйдос” (eidos, лат forma, species – вид). Некоторые моменты тотемистических воззрений на дух рода, мировую душу закрепились в термине “идея” (греч. idea). Во времена Гомера и досократиков эйдос понимался как внешний “вид”, “наружность”, “видимое”, “то, что видно”, но с V в. до н. э. его значение стало изменяться: у Эмпедокла эйдос – это образ, у Демокрита – это фигура атома, у Парменида – это видимая сущность. Софисты добавили к эйдосу смысл – “быть видовым понятием, разновидностью сущности”. Постепенно эйдос все более стал наделяться значением чего-то внутреннего, скрытого (Платон, Аристотель, Плотин), пока в наше время, например в феноменологии Гуссерля, не превратился в чистую сущность, объект интеллектуальной интуиции. Исследовав историю термина “эйдос”, А. Ф. Лосев выделил следующие его аспекты: простое, единое, цельное, неизменное, индивидуальная общность, самопрозрачность, смысл, явленный лик; эйдос видится мыслью, осязается умом, созерцается интеллектуально. Античное понятие идеи обозначало целостность некоторого множества, родовую сущность вещей; если эйдос – душа тела и начало дифференциации мира на отдельные предметы, то идея – дух рода, общее в явлениях. Платон описывал идею как “общее в чистом виде”, как бестелесную и объективную сущность, находящуюся вне конкретных вещей и явлений и живущую в особом мире идей. Напротив, Аристотель полагал идею необходимой формой вещи; идея не есть некий совершенный, неизменный и спокойный образец, существующий отдельно от вещей, но есть слитая с вещами деятельная форма, целевой принцип жизни; идею нельзя оторвать от вещи, она имманентна явлению, подлежит изменению, сопряжена с отдельным, а не с общим; она не обладает спокойным бытием платоновского первообраза. Платон и Аристотель перемешали внутреннее и внешнее значение эйдоса, а также сблизили содержание эйдоса и идеи. В результате последующие мыслители предпочитали ограничиваться в описании невещественных аспектов мира термином “идея”, а об “эйдетическом” стали говорить, скорее, применительно к картинному характеру человеческой памяти, зрительным впечатлениям. Вместе с тем Платоном и Аристотелем остро поставлена проблема универсалий, по-разному решавшаяся сторонниками “реализма” (идея как общее в чистом виде предшествует вещам и творит вещи), “умеренного реализма” (общее существует в вещах и проявляется через них) и номинализма (общее есть только в мышлении человека и существует в форме понятия).

Отход от языческого архетипа, согласно которому душа и дух (эйдос и идея) качественно различены, затемнял философскую онтологию сущности, ее уровней, порядков и степеней общности, усиливал релятивизм в понимании различия между родовыми и видовыми сущностями, законами общего и частного порядка, обусловливал сугубо количественные трактовки этих различий. Проблема качественного различения порядков сущности (объективных идей) остается по-прежнему острой и требует своей категоризации либо путем возвращения к прежним понятиям эйдоса и идеи, либо в каких-то новых терминах Вечной остается и другая проблема – проблема пребывания эйдоса в идее, вида в роде, видового понятия в родовом понятии Образует ли невещественная сторона мира некую строгую иерархию уровней, систему видовых и родовых понятий или она есть сплошная и бесступенчатая целостность? Третья вечная проблема – вопрос об источнике познания общих и специфичесих сущностей вещей (идей и эйдосов): эти сущности начинают познаваться путем внешнего контакта с вещами, через опыт или они открываются только разуму, умозрению, интуиции? Древнегреческая культура была сориентирована на внешние формы познания; эйдосы и идеи наделялись свойствами внешней воспринимаемости и живой чувственности; отсюда и сохранение аспекта наглядности в современном понимании идеи. Напротив, средневековые философы сместили акцент на внутреннюю данность идей (как божественных логосов) мышлению человека, усиливая тем самым логический аспект их природы.

В XVII – XVIII вв. на первый план выдвигается теоретико-познавательный аспект идеи. Эмпиризм связывал идеи с ощущениями и восприятиями людей, а рационализм – со спонтанной деятельностью мышления. Кант называл идеи понятиями разума, которым нет соответствующего предмета в нашей чувственности; по Фихте, идеи – это имманентные цели, согласно которым “я” творит мир; для Гегеля идея является объективной истиной и сущностью всякого качества (в т ч. бытия в целом), совпадением субъекта и объекта, венчающим весь процесс познания. В начале XVIII в появился термин “идеализм” (франц. idealisme), обозначавший философское учение о первичности мира идей. В обыденном словоупотреблении идеалист – это человек, стремящийся к достижению возвышенных целей, бескорыстно руководствующийся идеалами. Идеал (франц. ideal) – образец, нечто совершенное, высшая цель стремления, подчас недостижимая. В новое время греч. idea (первообраз) и лат. idee (мысль) прежде всего стали применять для рассуждения об образах “вообще” (будь то образы как демиурги вещей или как копии оригиналов), а франц. ideal преимущественно обретал значение чего-то совершенного прекрасного и образцового. В понятии идеала уравновесились внутренний и внешний аспекты идеи: чувственно-телес.чая ипостась идеала ценится не меньше, чем его идейное (сверхчувственное, сущностное, трансцендентальное) значение. При этом одни люди могут больше поклоняться телесной стороне идеала, превращая его в кумир, идол, а другие возделывать идеал как “окно в сущность” и относиться к нему духовно. Суть культуры – в возделывании идеалов как посредников между людьми и медиумов между людьми и вещами. Смещение акцентов либо на плотскую, либо на духовную сторону идеала позволяет подразделять людей на плотских и духовных, а в самой культуре выделять две неразъемлемые стороны – материальную и духовную.

Немецкий язык схватывает различие между способом существования всякой идеи и формой бытия идеала (как особо ценной идеи и телесного представителя рода вещей) в двух разных терминах – Ideele и Ideale. Так, Гегель понимал под Ideele:

а) всякое снятое бытие, пребывание предметов в форме объективных возможностей в сфере сущности, рефлексии;

б) положенность, представленность и признаваемость инобытия внутри самобытия.

Под Ideale же Гегель подразумевал совершенное проявление сущности в некотором крайне редком явлении имеющем характер эстетического предмета (зримую сущность, слышимую сущность, чувственное явление идеи). К сожалению, в русскоязычной философии отсутствуют специфические термины, позволяющие четко различать такие формы бытия, как Ideele и Ideale. И то и другое обычно переводят как “идеальное”, хотя точнее было бы перевести их так: Ideele – “идейное”, a Ideale – “образцовое”. “идеальное”.

Неопределенность перевода терминов “эйдос”, “идея”, “идеал” и “идол” всеохватывающим словом “образ” нерддко ведет к теоретической путанице, проявившейся, например, в недавней дискуссии по проблеме И. в советской философии. Термин “образ” скорее эквивалентен “имаго” (лат. imago, англ. irttage – образ). Вместе с тем с “идеей”, “идеалом” и “идолом” русское слово “

Несуществующее, налагаемое наличным, фикция. Сознание не является идеальным.

Антоним термина “идеальное” – термин “реальное”, а вовсе не материальное, как часто считают. Вначале идеальное противостоит феноменальному, оказывается мнимым флюидом последнего и уже затем наступает противопоставление для субъекта идеального и остальной реальности. Следовательно, естественная противоположность идеального – феноменальное, а мировоззренческая – реальное.

Несмотря на свое отсутствие, идеальное, ввиду его полагания и ссылок на него, в таком своем качестве циклопично и многоданно. Классификации его могут быть различными. Идеально наличны не только проекции практического, математические объекты, но и объекты логически невозможные вроде деревянного железа или четырехугольного треугольника.

Идеально все то, что не предстоит в здесь-теперь-так феноменах и не может иметь иносубъективного или несубъективного статуса. В определенных случаях идеальное может быть относительным.