Интуитивизм

— 1) идеалистическое течение, получившее большое распространение в буржуазной философии эпохи империализма. Рациональному познанию И. противопоставляет непосредственное “постижение” действительности, основанное на интуиции, понимаемой как особая способность сознания, несводимая к чувственному опыту и дискурсивному, логическому мышлению. И. прямо смыкается с мистицизмом. Представители И.— Бергсон, Лосский и др.; 2) одно из направлений в буржуазной этике 20 в., положившее начало совр. формализму в этике. Идеи И. в этике впервые были сформулированы еще в 17—18 вв. кембриджской школой неоплатоников (Р. Прайс, Р. Кэдворт, С. Кларк) и развиты в 20 в. Муром и др. совр. буржуазными этиками. Осн. положение И. в этике состоит в том, что наиболее общие моральные понятия (Добро. Зло) имеют “уникальный” характер, не сводимый ни к каким иным качествам, что они неоспоримы, неопределимы, необъяснимы, “самоочевидны”, познаются чисто интуитивно и принимаются без доказательства. Эти идеи приводят интуитивистов к убеждению, что нормативная этика не может основывать свои выводы на данных др. наук, а составляет совершенно изолированную область знания или постулирования. Интуитивисты придерживаются взгляда, что осн. моральные представления носят внеисторический абсолютный характер.

- философско-эстетич. течение, противопоставляющее интуицию как единственно достоверное средство филос. познания рассудочному мышлению. И. формируется в качестве особого направления в к. 19-нач. 20 в., хотя отд. интуитивистские идеи встречаются у многих философов предшествующих эпох. Становление И. связано с критикой ошибок и противоречий позитивизма, механицизма, сциентизма, осуществляемой с позиций иррационализма, мистицизма. Интуитивное видение мира и человека противопоставляется рациональному истолкованию природы, истории, об-ва и личности, этики и эстетики.

Стремление нек-рых сторонников И. сохранить элементы интеллектуализма в своих концепциях (Жильсон, Маритен, Лосский, Франк, Е.Н. Трубецкой, Н. Гартман и др.) не снимает принципиальной ориентации этого течения на критику разума и понятийного мышления. И., упраздняя границы между субъектом и объектом, познанием и действительностью, толкует последнюю как знание-бытие (Лосский).

И. в эстетике абсолютизирует интуицию как момент непосредств. осознания в эстетич. восприятии и эстетич. оценке, в творч. фантазии художника. Интуитивистская эстетика Бергсона, направленная против классич. эстетики Гегеля и позитивистской философии искусства И. Тэна, последовательно оспаривает значение интеллекта, дискурсивного мышления в качестве инструментов познания и творчества. В этом плане она является предтечей совр. неклассич. видения эстетич. поля. Вслед за Шопенгауэром бергсонизм трактует интуицию как высшую форму познания, как бескорыстное мистич. созерцание, полное совпадение, слияние субъекта со специфич. объектом – динамической, духовной сущностью мира, жизненным порывом (elan vital). Интуиция, по Бергсону, – единств. способ постижения текучей, изменчивой, постоянно творящей самое себя длительности (duree), т.е. психич. жизни человека, обладающей той же природой, что и космич. “жизненный порыв”. Иррац. интуиция схватывает уникальное, непредсказуемое, неповторимое. Наделенный способностью к интуиции художник не зависит от социальной среды, культурной традиции, истории, от стереотипов мышления в понятиях – он творит нечто абсолютно новое, и эта оригинальность – фундаментальный критерий эстетич. ценности. Интуиция как бескорыстное созерцание и творчество противостоит интеллекту, обслуживающему утилитарные, социальные потребности человека. В работе Бергсона “Смех” (1900) – единственной, специально посвященной эстетич. проблематике, – подчеркивается, что всякое повторение, обобщение, типизация выводят произведение из сферы чистого искусства и помещают в социальную среду, где господствуют стереотипы, условные знаки, понятия, символы – все то, что враждебно худож. интуиции. Бергсон противопоставляет трагедию как искусство неповторимо-индивидуальных образов комедии как социально значимому суррогату творчества, основанному на работе интеллекта, склонного к обобщениям.

В интуитивистской эстетике Кроче сущность искусства также видится в “чистых образах фантазии”, создаваемых художником. Однако, если Бергсон полагал, что интуиция в сущности невыразима, Кроче считал, что интуиция позволяет чувству, переживанию воплотиться в образе, обрести внешнее предметное выражение – в камне, краске, пластике человеч. тела, в муз. звуке, наконец, в слове. Эти идеи, высказанные в труде “Эстетика как наука о выражении и как общая лингвистика” (1902), были в последующем уточнены автором, провозгласившим поэзию интуицией и ритмизацией Вселенной.

И. оказал глубокое влияние на худож. культуру 20 в., прежде всего на многочисл. школы и течения модернизма. Интуитивистскими идеями питались лит-ра “потока сознания” и “новый роман”. Бергсоновской концепцией проекции на полотно интуиции “реальности души”, “чистой реальности” вдохновлялись кубисты, абстракционисты, абстрактные экспрессионисты. Его представление об искусстве как мифотворчестве в разл. степени повлияло на теорию и худож. практику сюрреализма, театра абсурда, экзистенциалистского романа. Крочеанство, выдвинувшее тезис “искусство – это выражение”, нашло отклик в “новой критике”, исходившей из того, что всякое выражение – это искусство; поэзия леттризма, играющая сочетаниями букв; “потенциальная поэзия”, предлагающая набор взаимозаменяемых строк и строф. Интуитивистская идея ассоциативной эмоц. памяти оказалась особенно созвучна постмодернистскому видению искусства, эстетики и культуры как глобального “флэш бека”.

Лит.: Асмус В.Ф. Проблема интуиции в философии и математике. М., 1963; Новиков А.В. От позитивизма к интуитивизму. М., 1976; Свасьян К.А. Эстетич. сущность интуитивистской философии А. Бергсона. Ереван, 1978; Кроче Б. Эстетика как наука о выражении и как общая лингвистика. Ч. I. М., 1920; Сгосе В. Aesthetica in nuce. Bari, 1932; Arbour R. Henri Bergson et les lettres francaises. P., 1955; Bergson Н. Oeuvres. P., 1959.

А.В. Новиков

(лат. intueri – пристально, внимательно смотреть) -направление в этике, сторонники к-рого утверждают, что моральные понятия (добро, долг ? др.) невозможно обосновать посредством разума и опыта, что они якобы постигаются человеком интуитивно, как «самоочевидные» истины. Этический И. есть теоретическое выражение представления о том, что общепринятые нравственные убеждения не нуждаются в доказательстве, очевидны сами по себе (Догматизм). Элементы И, содержались уже в нек-рых этических теориях античности (Сократ, Платон). В XVII-XVIII вв. существовала школа кембриджских неоплатоников (Прайс, Р. Кадуорт, С. Кларк), считавших, что понятия добра и долга – простые идеи, не поддающиеся определению и обоснованию. В XIX в. идеи И. развивал в Англии Г. Сиджуик. В совр буржуазной этике широко известно интуитивистское течение, основанное в начале XX в. Муром, распространенное в Англии, США и др. странах. Считая, что этика должна изучать не поведение людей, а моральные понятия, Мур я его последователя тем самым проложили путь формализму в этике. Мур критикует сторонников натуралистического направления в этике (утилитаризма, гедонизма, зввлюционной этики) не за односторонность или упрощенность их определений добра, сводимого к к.-л. свойству или группе свойств природных объектов. Он вообще отвергает возможность определения добра и его рационального анализа Т. обр,, интуитивистская концепция Мура приводит к отрицанию научного анализа нравственности, противопоставляет мораль и науку. В совр. И. различают два направления. В аксиологи-чееком (Аксиология) – Дж. Мур, Г. Рмидэлл, Дне, Леард, О Джонсон, Б Блэншард – из добра выводятся все остальные моральные понятия, в т. ч. и долг (долг состоит в том, чтобы совершать добро. В деонтологическом (Деонтология) направлении – Г. Причард, Д. Росс, Э. Кэрритт, Ч. Брод-долг считается не зависящим от добра понятием или логически предшествующим ему (добро состоит в том. чтобы выполнять долг) Т. обр, нравственность здесь толкуется формалистически: долг следует выполнять ради самого долга. Согласно деонтологическому И,, нравственные обязанности не имеют основания в социальных потребностях, они якобы очевидны сами по себе, вечны и неизменны. Росс, напр., считает, что таких «самоочевидных» обязанностей всего семь: не совершай зла. делай добро, распределяй добро и зло соответственно достоинству людей (требование справедливости), говори правду и выполняй обещания (обязанность верности), благодари за оказанные услуги, возмещай причиненный тобой ущерб, самосовершенствуйся. Уже сам подбор этих обязанностей (то, что здесь исключены обязанности человека перед об-вом и представлены только обязанности перед отдельными людьми), не говоря уже о конкретном понимании изложенных требований, свидетельствует о буржуазном толковании нравственности. Социальный смысл совр. И. состоит в том, что нравственным представлениям, санкционированным господствующим классом капиталистического об-ва, придается неоспоримое («самоочевидное») значение; по отношению к ним не допускаются сомнение и критика, основанные на свидетельстве фактов и логике, тем более научная критика Такова апологетическая роль И. по отношению к буржуазной идеологий. Особенно реакционный смысл имеет деонтологическое учение, вменяющее людям слепое, бессознательное выполнение долга. Это крайняя форма догматизации буржуазной морали.

(от лат. intuitus- взгляд) – позиция в теории познания, основывающаяся на убеждении в двуединстве и внутренней взаимосвязи сознания и внешней реальности, т.е. незамкнутости сознания на себя: сознание способно “выходить за пределы себя”, “входить в бытие”, “озарять” его своим светом и воспринимать внешнюю реальность, без привлечения чувственных данных. Это – интуиция или внутреннее зрение, позволяющее целостно увидеть исследуемую реальность, общую картину, которая затем критически анализируется разумом, уточняется, детализируется с помощью опытных данных и очищается от всего излишнего и ложного. Познание в целом предстает в интуитивизме как единство интуитивного, рационального и эмпирического источников знаний о мире, причем интуитивное оказывается организующим началом для рационального и эмпирического. Н.Лосский и С.Франк – представители интуитивизма в России.

- идеалистич. течение в философии, видящее в «непосредств. знании» — интуиции — высш. форму познания, противопоставляемую как чувствен, восприятию, так и рациональному ло-гич. мышлению. В этой связи И. выступает как разновидность ирра-ционализма. Наибольшее распространение получил в 19 в. (поздний Шеллинг, Э. Гартман) и 20 в. (А. Бергсон, Э. Гуссерль, Я- О. Лос-скии), явившись идеалистич. реакцией на развитие науки и философии. Если в теории познания он оказывается односторонней абсолютизацией реального познавательного процесса, связанного с актом интуиции, то этический и эстетический И. выдвигают на первый план соответственно нравств. и эстетич. чувство. В религ. философии И. сливается с мистикой в признании возможности непосредств. познания божества, соединения с ним в акте религ. экстаза.

- методологический принцип внутреннего единства бытия (реальности, жизни) и сознания, предполагающий непосредственное проникновение, переживание, внерациональную рефлексию этого единства в качестве основания философского мышления. Понятие И. также применяется для характеристики некоторых философских систем (А. Бергсона, Н. О. Лосского, С. Л. Франка, разработавших целостные концепции на основе принципа интуитивного познания). Наиболее существенная черта И. как методологического принципа – утверждение возможности непосредственного созерцания общего в конкретно-единичном, в индивидуальном акте интеллектуального, эмоционального, творческого, экстатического и т. д. установления “живой” взаимосвязи сознания и мировой целостности (в случае мистической интуиции речь может идти о такой связи с надмирными, абсолютными сущностями и существами). Та или иная форма интуитивного познания присутствовала в философии с самых ранних времен. Первичные формы обоснования И. можно обнаружить в учении Сократа (интуиция, направленная на целостное “познание себя”) и Платона (интуиция как одна из ступеней восхождения к знанию абсолютного блага). Фундаментальное значение И. приобретает в различных мистических течениях – как христианских, так и внеконфессиональных. Здесь мистическая интуиция является основным путем постижения сверхреальности в ее связи с реальностью единичного и реальностью личного “я”. В христианской мистике И. традиционно противопоставляется чувственному и рационально-рассудочному познанию как высшая форма знания, в которой сочетаются абсолютно абстрактные, конкретно-вещные и экзистенциальные параметры осмысления мировой реальности. Совершенно особое значение приобретает И. на рубеже XIX – XX вв. в ходе методологической критики классического рационализма со стороны развивающихся систем иррационализма (в частности, “философии жизни”). С т. зр. иррационализма, И. противостоит одностороннему рационализму, подобно тому как индивидуальноличностное “чувствование” самой жизни противостоит объективированному, абстрактно-категориальному знанию. В действительности же И. совершенно не чужд классической метафизике: универсальные системы Гегеля, Фихте, Шеллинга основаны как раз на фундаментальных интуициях, получающих затем категориальное и логико-диалектическое оформление, рациональную систематизацию, приобретающих форму научно-теоретического дискурса. Характерно, что Н. О. Лосский прямо определяет эта системы как “мистический рационализм”, полагая универсальность философской интуиции свойством мистического познания и отношения к реальности.

И. в “философии жизни” как основополагающий принцип ярче всего выражен А. Бергсоном. Для него интуитивное познание есть логический результат эволюции жизненных форм. В этом смысле И. является более чем методологическим инструментом культурного познания: сама по себе интуиция есть синтез инстинктивно-бессознательного познания как основы жизнедеятельности животных форм с рационально-научным, последовательно-дискурсивным, аналитическим знанием, характерным для “человеческой ветви эволюции”. Следовательно, утверждение синтетического И. есть дело не только культуры и теории, но и важнейший фактор дальнейшей эволюции жизни в ее наиболее развитых и лабильных формах, тогда как сохранение господствующих естественнонаучных, аналитических форм мышления, “узкого рационализма” культуры есть своего рода “тупик эволюции”. Опыт обоснования И. в историческом и социальном познании в русле “философии жизни” был предпринят В. Дильтеем. В этом опыте самое существенное значение приобретает герменевтика как метод “возведения” индивидуального переживания “жизненного опыта” к уровню теоретически значимых концепций (отсюда вырастает понятие “жизненного мира”, в котором реальный и жизненноопытный контекст индивидуального существования перерастает в систему жизненных, социальных, духовных связей того или иного “общественного целого”. Данная система связей как раз и является основой исторического познания и не подлежит непосредственной рационализации).

Н. О. Лосский создал синтетическую систему И. на основе соединения ведущих мотивов религиозно-философского всеединства (см. “ВСЕЕДИНСТВО”) и персонализма (см. “ПЕРСОНАЛИЗМ”). И. как высшая форма культурного мышления обосновывается им с позиций монадологической картины реальности, а свое социально-антропологическое обоснование получает в фокусе соборного видения социальной реальности (см. “СОБОРНОСТЬ”). И. Лосского характерен утверждением непосредственной этической значимости всех интуиции “мира как органического целого”, ибо эти интуиции самым тесным образом связаны с первореальностью Бога, обладающего архетипами всего, что является предметом интуитивно-личностного переживания и познания.

В ходе философского движения XX в. И. становится органичной частью новой рационалистической традиции. Так, Э. Гуссерль разрабатывает учение об идеации, т. е. о “сущностном видении” феноменального в его собственных пределах. Благодаря этой интерпретации, И. входит в основные положения “новой онтологии” Н. Гартмана, философской антропологии (Шелер), экзистенциализма. Здесь И. практически утрачивает свои чисто гносеологические параметры, становясь особым способом существования и самореализации человека. Хотя и здесь сохраняется противопоставление И. научному рационализму (особенно в экзистенциализме), но уже как разведение художественно-экзистенциального и чисто интеллектуального типов интуиции.

Е. В. Гутов

- направление в рус. философии, возникшее в самом начале XX в. Крупнейшие представители – Н. О. Лосский и Франк. И. – гносеологическое учение, базирующееся на принципе непосредственного знания. В своих осн. истоках рус. И. восходит к древним традициям религиозно-философской мистики, проповедовавшей возможность слияния человеческого духа с Богом еще в этой земной жизни. Среди ближайших, родственных И. философских течений и отдельных мыслителей Лосский и Франк называли философию “здравого смысла” шотландской школы XVIII-XIX вв., учения Шеллинга, Гегеля, славянофилов, австрийского философа Ф. Брентано, В. С. Соловьева, имманентную философию, бергсонианство, американский неореализм. Согласно И., человеку доступно прямое постижение истины о мире и вещах, минуя при этом как различные второстепенные формы чувственного познания (ощущения, восприятия, кантовские явления “вещей в себе” в сознании познающего субъекта), так и сомнительные, оторванные от живой действительности мыслительные спекуляции рассудка. Подобного рода антисенсуализм и иррационализм были продиктованы стремлением создать последовательно “реалистическое миросозерцание”, полностью свободное от субъективного идеализма, психологизма и агностицизма. По словам Лос-ского, непроходимая пропасть между знанием и бытием вырастает всякий раз, когда процесс познания сводится к контактно-дистантным воздействиям объекта на сознание человека. В результате человек “познает не внешний мир”, а полученные от него вторичные воздействия в виде ощущений, впечатлений, идей и т. п., что приводит, по словам Франка, “к искусственному удвоению мира”, к его расщеплению на предметы и их познавательные копии-ощущения. И. отказался от распространенного отождествления субъекта познания как с человеком в целом, так и со взятым в отдельности его сознанием. Познающий субъект, в понимании Лосского, – это некая метафизическая точка, духовно-волевой центр. Благодаря сверхпространственной и сверхвременной природе человеческое “я” может возвышаться над потоком бытия и обозревать его. По мнению Франка, “вневременность” есть первичная, логически неустранимая черта сознания, без к-рой мы были бы “с головой погружены в настоящий миг”. Лосскому принадлежит “оригинальное”, по оценке исследователей И., учение об объекте познания, позволившее ему решить проблему ощущений, отобрав у них роль единственного и крайне ненадежного источника познания, но одновременно подтвердив их объективный характер. Весь внешний мир “не-я” Лосский условно подразделял на две неравные части: “внетелесный транссубъективный мир” (окружающие человека предметы) и “внутрителесный транссубъективный мир” (человеческое тело, др. словами – “макросубъект”, в отличие от духовного “микросубъекта”). Соответственно ощущения (цветовые, вкусовые, слуховые и пр.) Лосский определял как состояния низших центров нервной системы, возникающие под влиянием внешних воздействий. Субъект может свободно напрямую и в чистом виде познавать как свои ощущения, так и вызывающие их внетслесные предметы, минуя столь нежелательное для И. посредничество первых. Франк прибегнул к др. решению проблемы чувственного опыта, что обусловило более радикальный характер его антисенсуализма: “Ощущение есть вообще не гносеологический, а исключительно психологический термин, которому в теории знания нет места” (Предмет знания. С. 31). Согласно И., субъект и объект сохраняют полную самостоятельность. По Лосскому, не существует никакой субординации ни субъекта предмету, ни предмета субъекту, обе стороны по своему бытию остаются независимыми друг от друга. Вместе с тем между ними не только нет к.-л. непреодолимых “перегородок”, сильно затрудняющих или вообще делающих невозможным познание истины о мире, но вовсе отсутствует даже подобие некоего вуалеобразного, полупрозрачного экрана. Все элементы и стороны мира находятся в состоянии мистического взаимопроникновения и взаимодействия. “Все имманентно всему”- гласил важнейший постулат И. Лосского. Функцию соединительного звена между субъектом и объектом выполняла у него “гносеологическая координация” – особое “чисто теоретическое” и “духовное” допознавательное отношение человеческого “я” к внешним предметам, делающее их “доступным сознанию”, но еще не создающее к.-л. знания о них. Оно и воплощает в сфере познания ту всеобщую имманентность, что царит в мире, благодаря объединяющему началу Верховного Разума. Главная цель И. состояла в том, чтобы максимально сблизить знание с бытием, “нисколько при этом не нарушая прав бытия”. Это достигалось путем предельной онтологизации опыта, первым шагом к к-рой было подчеркнутое провозглашение самих предметов источником познания и полный отказ от использования в качестве такового разного рода вторичных феноменов сознания. Собственно процесс познания, согласно И., начинается с “актов знания”, направляемых субъектом на определенный фрагмент действительности в зависимости от его практических или теоретических интересов и потребностей. Лосский насчитывал три осн. вида “актов знания”: внимание, различение и сравнение, в результате к-рых окружающая человека “жизнь, не утрачивая своей реальности, превращается в представляемую жизнь, в представление (или понятие)”. Полученное знание – В есть интуиция – непосредственное созерцание реальности, имманентное проникновение в содержание предмета. “Сознание освещает (сознает, познает) противостоящее ему бытие непосредственно, не путем копирования его внутри себя (дуалистический реализм), не путем иллюзии, заставляющей его принимать внутреннее свое содержание за внешнее (феноменализм и идеализм), а путем подлинно-познавательного овладения вне его стоящим бытием” (Франк С. Л. Введение в философию в сжатом изложении. С. 35). Лосский утверждал, что в интуиции весь мир “со всеми своими элементами и связями между ними непосредственно дан познающему субъекту”. Однако “полное совпадение сознания с бытием” осуществимо, подчеркивал Франк, “лишь в отношении божественного сознания”. Для человека же, указывал Лосский, “всякий уголок мировой жизни оказывается поистине бесконечным”, что, впрочем, не означало препятствия для обладания истиной, делая процесс познания поступательным. В рус. И. существовали разные подходы в описании феномена интуиции. По Франку, интуиция – это кратковременное, “внезапное просветление”, трудно поддающееся сознательному управлению и невыразимое в вербально-символической форме, за исключением, быть может, художественно-изобразительных средств искусства. В обыденной жизни, а также научной деятельности человек преимущественно пользуется услугами “отвлеченно-логического” познания, к-рое пытается, руководствуясь “воспоминанием об исчезнувшей интуиции, по очереди, член за членом, воссоздать в последовательном движении ее многообразие”, причем такого рода понятийное мышление неадекватно и схематично. Франк различал два рода интуиции: созерцательную (знание-мысль) и живую (знание-жизнь). Первая, лежащая в основе логического мышления, несовершенна, неполна и даже “ложна”, поскольку приобщает человека лишь к одной, “вневременной форме” абсолютного бытия (см. Идеал-реализм). В живой интуиции, соответствующей начальному этапу процесса познания, сохраняется невыразимое “качество целостности или жизненности, присущее самому предмету”. Лосский толковал понятие интуиции гораздо шире. Он ставил задачу устранить противоположность рационального и иррационального путем полной интуитивизации процесса познания. При этом он различал три вида интуиции, способных давать истину об определенных, лежащих в пределах их компетенции объектах: чувственную – о телесно-психических состояниях субъекта; интеллектуальную – об идеальных основах, принципах и законах бытия; мистическую – о “металогических” сферах бытия, Боге. Причем любое полученное на основе интуиции единично-дискретное или даже абстрактно-формальное суждение и понятие не становится от того неадекватным или ложным. Верная, отвлеченно-логическая мысль – законное дитя интуиции. В И. истина отождествлялась с бытием и достигалась единственно в том случае, если знание складывалось “только из элементов самого объекта”. Осн. свойствами истины Лосский считал ее общеобязательность, абсолютность, тождество и вечность, т. е. полную независимость “от познающего индивидуума” и “времени”. Он разрабатывал также учение о “психологическом” критерии истины, к-рый заключался в особом чувстве “объективности” и “принудительности”, исходящих от предмета и его связей, и служил подтверждением того, что окрашенные этим чувством элементы знания вполне объективны по своей природе. Противоположное чувство “субъективности” означало, что субъект уклонился в сторону самодеятельного синтеза истины. “Верховным” же критерием истины в И. выступала “наличность познаваемого предмета в знании, самосвидетельство его о себе”. Идеи рус. И. развивали философы Болдырев, Левицкий, Кожевников. По мнению Лосского, учение Лосева во многих отношениях представляет собой разновидность И. В 1926 г. в Москве вышел философский сб. “Пути реализма”. Его авторы Б. Н. Бабынин, Ф. Ф. Бережков, А. И. Огнёв и П. С. Попов разрабатывали теорию “интуитивного реализма”. В послевоенной Словакии под прямым влиянием И. Лосского возникла интуитивно-реалистическая школа (П. Гула, Й. Диешка, М. Хладны-Ганош).

- философско-методологическая установка, ставящая в центр непосредственное, “живое” отношение человека и мира, которое преодолевает расчленение реальности на субъект и объект. Как особое философское направление И. представлен такими мыслителями, как Бергсон, Н.О. Лосский (1870-1965) и др. Понимание интуиции серьезно варьируется у представителей различных философских школ. Так, в учении Бергсона, более всех способствовавшего популярности И., исходное противопоставление интеллекта и интуиции призвано подчеркнуть примат жизни над косной материальностью. Интеллект противостоит интуиции, прежде всего, предметно: он знает только одну материю, потому что его метод работы – рядоположение, расчленение на элементы и установление внешних отношений между ними. Математический формализм Бергсон считает высшим проявлением интеллектуальной деятельности, механизм – общей формой предметности, открытой рациональному познанию. С его точки зрения, математическое естествознание порождено потребностями практической ориентации в мире и потому довольствуется относительностями, достаточными для этого целями. Познание же в собственном, “чистом” смысле слова предполагает незаинтересованное погружение в предмет, преодоление дистанции, которую субъект рационального знания заботливо удерживает по отношению к объекту своего исследования, и потому требует именно интуиции. Определение интуиции как симпатии показывает, что Бергсон в своем И. ориентирован на художественную модель познания в противоположность научной. Искусство порывает с миром внешнего, конвенционального символизма, прозревая подлинную суть вещей. То же самое делает и философия (“метафизика”), которая интенсифицирует до предела познавательные возможности художественной интуиции и позволяет войти в соприкосновение с “абсолютными глубинами” мироздания. Это – знание-переживание, которое принципиально не может быть концептуализировано.

В отличие от Бергсона в своей трактовке интуиции Гуссерль отталкивается от картезианской модели математического знания. Для него она есть, прежде всего, “сущностное видение”, “идеация”, непосредственное созерцание общего, как, напр., в геометрии, когда перед нашим умственным взором возникает геометрическая фигура и нам важен только ее тип, а не размеры, способ начертания или к.-л. другие случайные эмпирические признаки ее появления в нашем сознании. Общую установку И. Гуссерль обобщил в виде так называемого “принципа всех принципов”, согласно которому всякий вид интуиции образует законный источник познания; поэтому все, обнаруживающее себя посредством интуиции, должно приниматься так, как оно себя обнаруживает, и в тех пределах, в каких оно себя обнаруживает. Это установка на описание – в противоположность конструированию или дедукции из общих предпосылок. Но это – описание не эмпирических фактов, а “идеальных сущностей” – смыслов, непосредственно открывающихся философскому сознанию, концентрирующемуся на постижении сущности, “эйдоса”, а не факта или соотношения фактов. Эта операция переключения внимания с факта на смысл получила название редукции. Поэтому редукция, по Гуссерлю, есть необходимое условие “идеации”, т.е. интеллектуальной интуиции. Шелер распространил феноменологический И. на иные сферы, сформулировав положение об “эмоциональном априори”, представляющем собой “интуицию ценностей”, которая реализуется в актах любви и ненависти со всеми градациями этих чувств. Учение Шелера послужило одной из предпосылок экзистенциализма, в котором интуиция потеряла гносеологические характеристики и превратилась в особый способ бытия человека в мире.

М.А. Киссель