Иррационализм

- учение, внутренне близкое агностицизму, – определяет инстинкт, интуицию, чувство, любовь как решающие источники познания, данные которых разум лишь разрабатывает дальше. Шеллинг называет иррациональным непостижимый в вещах базис реальности, то, что, не поддаваясь решению с помощью величайших усилий рассудка, тем не менее вечно остается в основе. Из этого внерассудочного родился рассудок в собственном смысле.

- воззрение, согласно к-рому познават. возможности разума (науч.-теоретич. мышления) ограничены, а потому с его помощью нельзя постичь сущность действительности И. присущ направлениям идеализма, отразившим начавшийся закат капитализма, кризис бурж. рационализма, он характерен и для течений совр. зап. мысли: философии жизни, интуитивизма, прагматизма, экзистенциализма, психоанализа, филос. антропологии. Их представители полагают, что в человеке ведущую творч. роль играет психобиологич.

фактор (воля к власти, либидо, жизнен, порыв и т. д.), определяющий поведение личности, ее познават. способности. Функции разума сводятся к тому, чтобы помочь индивиду приспособиться к внешним объектам, оправдать выбранный им способ поведения. И только посредством интуиции, инстинкта, переживания удается постигнуть глубинные процессы жизни и бытия. И. дополняет религ. взгляд на разум как на «отца греха», укрепляет фидеизм. Как правило, мистики, теологи, религ. философы неизбежно склоняются к И., ибо большинство их ставят (подобно Августину или Ансельму) веруй догматы выше знания. «Чтобы обрести бога, нужно отречься от разума», — пишет Кьеркегор. влияние к-рого в 20 в. испытали иррационалисты-теологи неопрогест. диалектич. теологии (К. Борт и цр.). Марксист, философия отвергает И. Отстаивая права разума. она полагает, что иррациональные явления, к к-рым апеллирует И. в своей аргументации, находят в итоге разумное объяснение в рамках теоретич. исследования.

(лат. irrationalis — неразумный). 1. Философские учения, настаивающие на ограниченности познавательных возможностей разума, мышления и признающие осн. родом познания интуицию, чувство, инстинкт и т. п. И. считает действительность хаотичной, лишенной закономерности, подчиняющейся игре случая, слепой воле. Иррационалистические тенденции прослеживаются на протяжении всей истории философии, однако в более узком смысле термин “И.” относится к тем течениям философии, к-рые складывались в противопоставлении себя рационализму нового времени. Широкое распространение И., как правило, получает в переломные эпохи развития об-ва и выдвигается обычно не в форме логически стройных систем, а в виде разрозненных идей, настроений, сформулированных в афоризмах. Так, оживление И. наступило в конце 19 — начале 20 в., когда сформировался ряд иррационалистических учений, и прежде всего философия жизни (Дильтей, Бергсон и др.). Позднее, в 30-е гг. 20 в., выдвигается др. разновидность И.— экзистенциализм (Хайдеггер и др.). Иррационалистические мотивы четко проявились и во фрейдизме. В той или иной форме И. широко распространен в совр. зап. философии, в т. ч. религиозной, в социологии и психологии. Нередко открытый И., неоправданно отождествляющий иррациональное с И., смыкается с мистикой и оккультизмом (Н. Гюрджиев, Р. Штейнер и др.). 2. В этике методологический принцип истолкования природы нравственности, характерный для мн. зап. теорий морали; в настоящее время объединяет ряд школ (экзистенциализм, неопротестантизм, “гуманистическая” этика, самореализации этика и др.) в особое направление, существующее наряду с этическим формализмом и натурализмом. Для И. характерно утверждение, что всякая моральная ситуация и положение каждого индивида своеобразны. На основе этого делается вывод, что невозможно сформулировать общие принципы морали, тем более обосновать их с помощью рационального мышления и науки, к-рые с т. зр. И. неприменимы к области морали, т. к. улавливают в многообразном лишь абстрактно-общее. Практикуемая в об-ве мораль, имеющая целесообразный характер, служащая к.-л. практическим нуждам, объявляется иррационалистами “неподлинной)”. “Подлинная” же нравственность, как и бытие человека в целом, с их т. зр. не поддается никаким определениям и обобщениям, находится вне законов природы и об-ва; в ней человек утверждает себя как абсолютно свободное существо в противовес царству объективной зависимости. Эта мораль объявляется “творческой”, основанной на личном замысле (или на личном истолковании неопределимой воли бога), и считается делом исключительно индивидуальной ответственности каждого. Т. обр., И. приходит к крайне релятивистскому и волюнтаристскому пониманию морали, к отрицанию к.-л. объективного значения выбора человеком нравственной позиции.

(лат. irrationalis – бессознательное, неразумное) – философские течения, провозглашающие примат неразумного начала и делающие его основной характеристикой как самого мира, так и его миропонимания. В противоположность философской классике, выдвинувшей на первое место разум и рациональность и поставившей в качестве основной своей цели выявление внутренней логики развития этой рациональности, постклассическая философия знаменует собой отказ от признания разумных оснований действительности и выдвижение на первый план иррационального момента. Это не означает, однако, полного отрицания как рационального вообще, так и возможностей разума в процессе познания, – речь идет о своего рода изменении в расстановке акцентов, когда место и роль этих двух все пронизывающих антропологических и исторических констант (рационального и иррационального) радикально пересматриваются. Начиная с Нового времени (Декарт, Спиноза, Лейбниц) и особенно с эпохи Просвещения классическая философия в своих итогах стала отождествлять мир с разумностью как таковой, очищая разум от всего иррационального, отодвигая последнее в сферу запредельного и недействительного. Хотя все это не могло в то же время не вызывать определенного рода реакции, имеющей своим главным мотивом стремление противопоставить разуму своеобразно истолковываемые силы самой жизни (как непосредственного, стихийного, в принципе нерационализируемого феномена). Такие иррациональные по своей сути тенденции пробивались сквозь глубоко рациональные по форме философские учения, не являя собой, однако, четкого системного оформления и не оказывая существенного влияния на общий пафос эпохи (Руссо с его идеями возврата к природе как к тому, что “можно вкушать и наслаждаться, не познавая и не объясняя”; Гете с его восторженностью перед красотой непосредственного воззрения и стихией чувства; Шлегель и др. немецкие романтики с их призывом к отказу от блужданий в “пустом пространстве абсолютной мысли”). Однако взгляды этих мыслителей во многом оказываются расположены еще в пределах классического (т.е. рационалистического) типа философствования, ибо главной задачей в данном случае оставалось стремление гармонизировать, примирить глубоко родственные по сути, хотя в то же время и различные, элементы человеческого познания – разум и рассудок с волей, эмоциями, фантазией и др. иррациональными моментами. Своего рода реакцией на излишнюю рассудочность классической (и особенно немецкой идеалистической) философии представляли собой “философия чувства и веры” Якоби, “философия откровения” позднего Шеллинга, не говоря уже о волюнтаризме Шопенгауэра, “философии бессознательного” Э. Гартмана и учении Кьеркегора. Т.обр., несмотря на то, что иррационалистические тенденции можно проследить на протяжении длительного развития философии, сам термин “И.”, строго говоря, относят все же к тем философским направлениям, которые складываются в конце 19 – начале 20 в. В эту эпоху иррационалистические умонастроения приобретают особое распространение в связи с обострением кризисных симптомов развития самого общества. Более чем когда-либо ранее начинает проявлять себя иррациональность социальной действительности, осознание которой приводит к радикальной внутрифилософской переориентации. Появляется т.наз. кризисное сознание, резко восстающее против традиционного гармонизирующего системосозидания и его главной силы в лице науки как квинтэссенции разума. Наступает эпоха глубоко иррациональных мироощущений, когда иррациональность общества начинает во многом ассоциироваться и интерпретироваться через аналогичные свойства самой человеческой природы. Отсюда – радикальный протест против панлогического усечения и упрощения мира. В имманентно-философском плане акцент был сделан по линии решительного преодоления рационализма предшествующей философии за счет выдвижения на первый план иррационального момента и подчинения ему рационального. Особенно ярко иррационалистическая философия была представлена в это время философией жизни – Дильтей, Шпенглер, Бергсон (а еще раньше – Ницше). Разуму было отведено чисто утилитарное место в познании и, более того, само иррациональное было четко тематизировано и проблематизировано, благодаря чему был расширен и обоснован по сути новый предмет философской рефлексии в виде интуитивного, до – или внетеоретического знания, а сама философия из мышления о мире в понятиях превратилась в понимание (или интуитивное восприятие) в принципе непознаваемой силами одного только разума действительности. Последующее развитие иррационалистических философских течений связано глав. обр. с феноменологией, экзистенциализмом и некоторыми разновидностями неопозитивизма. К концу 1950-х в противовес прежним иррационалистическим мотивам широкое распространение получают тенденции, связанные с рационализацией иррационального и внерационального, т.е. включением в познание того, что ранее полагалось в качестве принципиально непознаваемого. Это движение оказывается связано глав. обр. со структурализмом, занятым по преимуществу исследованием различного рода объективных проявлений социальной обусловленности сознания и человеческого поведения. Речь идет об экспликации бессознательных структур социальности и дискурсивной фиксации этих структур через уподобление их языковым комплексам и механизмам и их последующем анализе с помощью различного рода лингвистических методик и методологий (начиная с использования некоторых приемов структурной лингвистики и теории информации в анализе первобытного мифологического мышления как коллективного бессознательного Леви-Стросом; “Истории безумия” Фуко; анализа “закономерно упорядоченного бессознательного” Лаканом и др.)

Т.Г. Румянцева

- по [7] “заблуждение, основанное на вере в то, что человек гораздо лучше познает мир при помощи чувств, интуиции и т.п., чем при помощи разума. Ошибочность такого взгляда очевидна, ибо все наши знания о мире получены посредством опыта и умозаключений, то есть посредством разума”. Согласиться с Ю.Бохеньским трудно, так как второе из процитированных предложений представляется просто бессмысленным эмоционально окрашенным набором слов.

(лат. – отрицательная частица и rationalis – разумный) – методологический принцип истолкования природы нравственности, характерный для ряда буржуазных теорий морали. Хотя элементы И. можно найти в самых различных этических теориях прошлого, наиболее полное развитие он получает в середине XIX в. (Кьеркегор, Шопенгауэр) и особенно в XX в., когда его идеи были положены в основу таких направлений буржуазной этики, как экзистенциализм и неопротестантизм. Гл. в этическом И. – это отрицание каких бы то ни было общих законов в нравственности, преувеличение значения особенного, неповторимого в каждой моральной проблеме Следствием этого является вывод, что разум и наука, способные устанавливать лишь общее в многообразном, совершенно неприменимы к области морали (Мораль и наука). В решений нравственных проблем на первый план иррационалисты выдвигают «жизненное чувство», волю, бессознательные стремления или к -л духовные способности, противопоставляемые логическому мышлению. При этом они полагают, что «алогичное» и «противоразумное» ближе находится к пониманию смысла человеческого существования, нежели любая форма рационального мышления, якобы ведущая к догматизму и лишению человека свободы и индивидуальности. Утверждая, что каждая жизненная ситуация и положение каждого отдельного человека всегда уникальны, неповторимы, иррационалисты делают вывод, что моральные требования каждый раз имеют совершенно различный смысл С их т. зр., поэтому невозможно сформулировать к/-л. общие принципы нравственности, на основании к-рых человек мог бы принимать конкретные решения в различных практических ситуациях В этом положении присутствует не только момент крайнего релятивизма, но и критика этического рационализма. Иррационалнсты критикуют те этические теории, в к-рых содержание моральных требований выводится из совокупности научных сведений о человеке как естественном и общественном существе. Рассматриваемый в этом. плане человек действует по законам причинности, в рамках целесообразности, руководствуется разумом и выработанными наукой понятиями, подчиняется законам и требованиям об-ва, общим для всех моральным нормам. Но с т. зр. иррационалистов, это якобы лишь внешняя сторона человеческого бытия и область «неподлинной» морали – морали утилитарной, догматической, канонизированной. Собственно же человеческое, или «подлинное», бытие якобы не поддается никаким определениям, находится вне законов об-ва и природы. Это сфера абсолютной свободы личности, где человек утверждает себя в своей нравственности вопреки об-ву, в противовес царству материального расчета. В подобном раздвоении человеческого бытия на две совершенно независимые сферы, с одной стороны, проявляется критическое отношение к совр. буржуазной цивилизации, а с др. – поиск «спасения» человека от капиталистических антигуманных отношений на путях ухода личности в себя (Индивидуализм). В конечном итоге иррационалисты приходят к отрицанию общественной природы морали, к утверждению, как они сами считают, «двусмысленной», «парадоксальной» нравственности. Но такая нравственность не может указать человеку, каким именно образом ему следует поступать в жизни. В этом и заключается реакционный и антигуманный смысл этического И.

- воззрение, полагающее в основу мира неразумное, слепое начало, как напр. “случай” древних материалистов, или безумная “воля к жизни” у Шопенгауэра. В учении о познании характер И. принадлежит в особенности английской психологической школе, которая все истины разума, даже математические, считает продуктом случайных опытов и фактической ассоциации представлений.

Вл. С.

(от лат. ratio – мышление, рассудок, разум) – отрицательное отношение к разуму, опирающееся на убеждение, что познавательный контакт с реальностью, во-первых, должен быть непосредственным и без участия разума и, во-вторых, его результаты совершенно отличаются от того, что способен дать разум. Примеры: в романтизме – это “эмоциональный контакт”; у А.Шопенгауэра и Ф.Ницше – через волю; у Л.Шестова – в вере, отвергающей философию; у экологистов – в “живом общении с природой”; у экзистенциалистов – в переживании тайны человеческого существования; в эзотеризме – посредством мифа, ритуала и посвящения; в интуитивизме – в озарении; в религиях – при мистических встречах с Высшим. Иррационализм – негативная и неадекватная реакция на крайности рационализма. У Л.Шестова: появление греческой философии – второе грехопадение человечества, его порабощение необходимыми универсальными истинами, “тирания разума”, поэтому всякие попытки сблизить веру с философией и наукой – это измена вере. Неискоренимое противоречие иррационалистов в том, что они, восставая против философии и дискредитируя разум, все же хотят остаться философами. Их понимание разума чрезмерно упрощено и некорректно: он предстает у них логичным, систематичным, совершенно бездушным, чуждым всего святого и жизненно важного для человека, непригодным для решения жизненных проблем и для подлинного общения людей между собой и с Богом. В действительности разум бывает развит в разной степени и может иметь разное качество в зависимости от духовного опыта человека. Иррационализм, по оценке А.Камю, есть “разум в раздоре с самим собой. Он освобождается от раздора, сам себя отрицая”. Иррационализм преодолевается теми, кто видит дополнительность и взаимосвязь интуитивного, рационального и эмпирического в познании, веры и разума, откровения и философии. В раннехристианской и святоотеческой мысли обретение веры означает метанойю – качественное изменение мышления, одухотворение разума, его преображение благодатью.

- учение, внутреннее близкое агностицизму, – оперделяет инстинкт, интуицию, чувство, любовь как решающие источники познания, данные которых разум лишь разрабатывает дальше. Шелинг называет иррациональным непостижимый в вещах базис реальности, то, что, не поддаваясь решению с помощью величайших усилий рассудка, тем не менее вечно остается в основе. Из этого внерассудочного родился рассудок в собстенном смысле.

(от лат. irrationalis — неразумный) — филос. концепция, отрицающая возможность разумного познания действительности или существенным образом ограничивающая такую возможность. Отрицая или принижая рациональное познание, И. выдвигает на первый план внерациональные аспекты духовной жизни человека: инстинкт, интуицию, чувство, волю, мистическое «озарение», воображение, любовь, бессознательное и т.п. Обычно И. утверждает алогичный и иррациональный характер самой действительности, исключающий ее познание с помощью разума или делающий такое познание второстепенным.

(лат. irrationalis – бессознательное, неразумное) – философские течения, провозглашающие примат неразумного начала и делающие его основной характеристикой как самого мира, так и его миро-понимания. В противоположность философской классике, выдвинувшей на первое место разум и рациональность и поставившей в качестве основной своей цели выявление внутренней логики развития этой рациональности, постклассическая философия знаменует собой отказ от признания разумных оснований действительности и выдвижение на первый план иррационального момента. Это не означает, однако, полного отрицания как рационального вообще, так и возможностей разума в процессе познания, – речь идет о своего рода изменении в расстановке акцентов, когда место и роль этих двух все пронизывающих антропологических и исторических констант (рационального и иррационального) радикально пересматриваются. Начиная с Нового времени (Декарт, Спиноза, Лейбниц) и особенно с эпохи Просвещения классическая философия в своих итогах стала отождествлять мир с разумностью как таковой, очищая разум от всего иррационального, отодвигая последнее в сферу запредельного и недействительного. Хотя все это не могло в то же время не вызывать определенного рода реакции, имеющей своим главным мотивом стремление противопоставить разуму своеобразно истолковываемые силы самой жизни (как непосредственного, стихийного, в принципе нерационализируемого феномена). Такие иррациональные по своей сути тенденции пробивались сквозь глубоко рациональные по форме философские учения, не являя собой, однако, четкого системного оформления и не оказывая существенного влияния на общий пафос эпохи (Руссо с его идеями возврата к природе как к тому, что “можно вкушать и наслаждаться, не познавая и не объясняя”; Гете с его восторженностью перед красотой непосредственного воззрения и стихией чувств; Шлегель и др. немецкие романтики с их призывом к отказу от блужданий в “пустом пространстве абсолютной мысли”). Однако взгляды этих мыслителей во многом оказываются расположены еще в пределах классического (т.е. рационалистического) типа философствования, ибо главной задачей в данном случае оставалось стремление гармонизировать, примирить глубоко родственные по сути, хотя в то же время и различные, элементы человеческого познания – разум и рассудок с волей, эмоциями, фантазией и др. иррациональными моментами. Своего рода реакцией на излишнюю рассудочность классической (и особенно немецкой идеалистической) философии представляли собой “философия чувства и веры” Якоби, “философия откровения” позднего Шеллинга, не говоря уже о волюнтаризме Шопенгауэра, “философии бессознательного” Э. Гартмана и учении Кьеркегора. Т.обр., несмотря на то, что иррационалистические тенденции можно проследить на протяжении длительного развития философии, сам термин “И.”, строго говоря, относят все же к тем философским направлениям, которые складываются в конце 19 – начале 20 в. В эту эпоху иррационалистические умонастроения приобретают особое распространение в связи с обострением кризисных симптомов развития самого общества. Более чем когда-либо ранее начинает проявлять себя иррациональность социальной действительности, осознание которой приводит к радикальной внутрифилософской переориентации. Появляется так называемый кризисное сознание, резко восстающее против традиционного гармонизирующего системосозидания и его главной силы в лице науки как квинтэссенции разума. Наступает эпоха глубоко иррациональных мироощущений, когда иррациональность общества начинает во многом ассоциироваться и интерпретироваться через аналогичные свойства самой человеческой природы. Отсюда – радикальный протест против панлогического усечения и упрощения мира. В имманентно-философском плане акцент был сделан по линии решительного преодоления рационализма предшествующей философии за счет выдвижения на первый план иррационального момента и подчинения ему рационального. Особенно ярко иррационалистическая философия была представлена в это время философией жизни – Дильтей, Шпенглер, Бергсон (а еще раньше – Ницше). Разуму было отведено чисто утилитарное место в познании и, более того, само иррациональное было четко тематизировано и проблематизировано, благодаря чему был расширен и обоснован по сути новый предмет философской рефлексии в виде интуитивного, до- или внетеоретического знания, а сама философия из мышления о мире в понятиях превратилась в понимание (или интуитивное восприятие) в принципе непознаваемой силами одного только разума действительности. Последующее развитие иррационалистических философских течений связано главным образом с феноменологией, экзистенциализмом и некоторыми разновидностями неопозитивизма. К концу 1950-х в противовес прежним иррационалистическим мотивам широкое распространение получают тенденции, связанные с рационализацией иррационального и внерационального, т.е. включением в познание того, что ранее полагалось в качестве принципиально непознаваемого. Это движение оказывается связано главным образом со структурализмом, занятым по преимуществу исследованием различного рода объективных проявлений социальной обусловленности сознания и человеческого поведения. Речь идет об экспликации бессознательных структур социальности и дискурсивной фиксации этих структур через уподобление их языковым комплексам и механизмам и их последующем анализе с помощью различного рода лингвистических методик и методологий: начиная с использования некоторых приемов структурной лингвистики и теории информации в анализе первобытного мифологического мышления как коллективного бессознательного Леви-Стросом; в “Истории безумия” Фуко; в анализе “закономерно упорядоченного бессознательного” Лаканом и др.