Писарев Дмитрий Иванович

(2(14).10.1840, с. Знаменское Орловской губ. – 4(16).07.1868, Дубулты, близ Риги) – публицист и литературный критик, просветитель-материалист. Окончил историко-филологический ф-т Петербургского ун-та; в 1861-1866 гг. – ведущий сотрудник журн. “Русское слово”; за ст. о проправительственном публицисте бароне Фирксе, выпустившем за границей две брошюры против Герцена, П. около четырех с половиной лет отсидел в Петропавловской крепости; в 1866-1867 гг. он писал для журн. “Дело”; будучи на курорте на Балтийском побережье, утонул в море. П. – одна из наиболее спорных фигур в истории рус. общественной, философской и литературно-критической мысли. Консервативный публицист И. Ф. Цион называл его “полупомешанным мальчиком”, Т. Масарик – “enfant terrible” (“ужасным ребенком”), сорванцом рус. радикализма; критик Волынский писал о его якобы бешеном самодурстве; Зеньковский сближал его с Ф. Ницше, и т. д. Как правило, его считали родоначальником рус. нигилизма. В советский период негативных характеристик в адрес П. стало меньше, но разногласия в его оценке не сгладились. Так, В. Ф. Переверзев полагал, что нигилизм П. предвосхищал будущее построение рус. марксизма; др. авторы усматривали у П. эволюцию в направлении к народничеству, третьи настаивали на ненародническом характере его демократизма; в 40-60-х гг. в советской историографии фактически была снята преобладавшая в дореволюционной историографии тема писаревского нигилизма, возврат к этой теме наметился в последнее время в связи с постепенным преодолением в отечественной историографии идеологемы “классической русской философии”. Обобщающей категорией, наиболее адекватно отражающей характер мировоззрения П., можно считать понятие “просветитель”, но при учете того обстоятельства, что “рус. Просвещение”, достигнув в 60-е гг. XIX в. пика своего развития, тогда же вступило в стадию кризиса, из к-рого разные мыслители выходили разными путями. В общих рамках рус. Просвещения 40-60-х гг. XIX в. тип мировоззрения П. совпадает с типом мировоззрения Чернышевского и его соратников по журн. Современник”. Элемент нигилизма в становящемся просветительским мировоззрении П., выразившийся осенью 1861 г. в призыве бить направо и налево, разбить все, что можно разбить, значительно отделил его от более трезвого “Современника”, хотя и не вывел за пределы просветительской идеологии. Как просветитель, П. на стороне поборников “разума” и “правды” и непримиримый обличитель “врагов человечества”, невежества, застоя и бесправия; идея “естественных потребностей человека” – главный критерий в его размышлениях по всем общественным вопросам. П. – за развитие экономики России “на европейскую ногу”; он популяризатор идей естествознания и антропологии, причем именно в их европейском варианте. Позитивная социально-экономическая программа П. не разработана сколько-нибудь подробно, но осн. линии ее он наметил достаточно отчетливо; конечную цель мышления и деятельности каждого честного человека он видел в решении вопроса о голодных и раздетых людях. Соответственно предполагалась переделка всего строя экономических отношений. П. ориентируется в первую очередь на развитие промышленности, техническое переустройство об-ва, на формирование среднего сословия, к-рое он хотел бы превратить в “мыслящих реалистов”, на воспитание образованных фабрикантов и земледельцев, к-рые сочетали бы свою выгоду, выгоду рабочего и потребности окружающего мира. Тем самым объективно П. выступал как идеолог буржуазного пути развития России, хотя, будучи просветителем, разделял иллюзии просветительского надклассового, общечеловеческого по форме мировоззрения, не сознавая и не признавая себя представителем к.-л. одного сословия или класса. Стремление П. сконцентрироваться на вопросе о голодных и раздетых людях внесло в его мировоззрение социалистический элемент, но последний наличествует у него лишь постольку, поскольку он есть во всяком зрелом просветительстве. Расхождение между “Русским словом” и “Современником”, получившее название “раскола в нигилистах”, в числе прочего означало, что публицисты первого эволюционировали к “чистому” демократизму, лишенному народнической социалистической окраски, тогда как мн. соратники Чернышевского входили в число предтеч народничества, возлагая надежду на крестьянскую общину как исходный пункт будущего социализма в России. В сфере философии взгляды П. также не выходят за рамки просветительского мировоззрения. Он сторонник применения приемов опытных наук во всех сферах человеческого мышления, сенсуалист в теории познания, делающий упор на “поверке” чувствами и эмпирико-индуктивном методе, причем подкрепляющий свою позицию идеями естественно-научного материализма К. Фохта, Л. Бюхнера, Я. Молешотта, позитивизма О. Конта, эволюционной теории Ч. Дарвина. Специфика философских взглядов П. наиболее проявилась в его нигилистической установке в отношении к умозрительной философии, в нежелании находить рациональное в отрицаемых объектах. Усматривая, напр., у Гегеля только “диалектичес- . кие фокусы”, П. лишал себя возможности обогатить свой эволюционный метод и давал повод для нападок на все свое мировоззрение. В сфере историософии осн. принцип П. – признание зависимости исторического процесса от умственного прогресса, от запаса знаний в об-ве, от совокупности общественных идей. И этому принципу отнюдь не противоречат высказывания П. о связи социальных законов с естественными законами, о том, что в об-ве действует закон борьбы за существование, открытый Дарвином, что особую роль в об-ве играет труд и экономические условия существования народных масс и т. д. В философии истории зрелого Просвещения предполагается взаимодействие всех сторон и факторов общественной жизни (то, что критики Просвещения называют “порочным кругом”), и поэтому апелляция П. к материальным факторам исторического развития отнюдь не выводит его за рамки просветительской историософии: эти факторы составляют элементы “социологического реализма” в его концепции истории. В эпоху 60-х гг. XIX в., переполненную несбыточными ожиданиями и иллюзиями насчет массовых крестьянских восстаний, особым реализмом отличались взгляды П. на роль народных масс в истории, его мысль о том, что народ почти всегда и почти везде молчит и терпит, платит налоги и отдает в распоряжение мировых гениев достаточное количество “пушечного мяса”, что только в “великие минуты в истории человечества” слышится “великий глас народа”, но эти минуты обманывают общие ожидания и народ снова впадает в горькое разочарование и вековую апатию. В отечественной историографии существует т. зр., согласно к-рой П. является предтечей субъективного метода в истории. Он действительно считал, что история есть осмысление событий, исходя из личной позиции писателя. Но такая ценностная установка – отнюдь не самобытная идея только П.; аналогично высказывался тогда Чернышевский и др. шестидесятники. Из всего мировоззрения П. наибольшие споры всегда вызывали его литературно-критические взгляды. Будучи первоначально сторонником “чистого искусства”, П. в дальнейшем дошел до отрицания искусства вообще, к-рое, как он считал, вредит общественному развитию и мешает молодежи посвятить себя спасительному естествознанию; по П., искусство мешает развитию науки, к-рая может вполне обойтись без искусства. Высказавшись за “разрушение эстетики”, доказывая, что нет принципов и законов искусства, П. радикально разошелся с концепциями Белинского, Чернышевского и Добролюбова. Особое видение им Пушкина как всего лишь великого стилиста, но не поэта, весьма нелестные высказывания о И. А. Гончарове, А. Н. Островском, др. рус. писателях создали П. дурную репутацию по горячим следам его несомненно утилитаристских и нигилистических высказываний. В судьбе П. и его идей есть своего рода парадокс: еще при его жизни возникла обличительная литература, направленная непосредственно против его идей; но в то же время он пользовался большой популярностью в об-ве, особенно среди молодежи: его увлекательными, едкими, остроумными статьями зачитывались; его влияние на молодежь было огромным. Это влияние не всегда оказывалось благотворным: нигилизм П. выступал несомненно дезориентирующим фактором. Но равнодействующая всех его идей была в конечном счете культуротворческой, способствующей движению рус. об-ва по пути исторического прогресса. Несомненен и большой вклад П. в рус. общественную и философскую мысль.

(1840-1868) – рус. революц. демократ, публицист и лит. критик, последователь Н. Г. Чернышевского, убежденный материалист и атеист. Хотя П. и не преодолел идеализма в понимании общества, в объяснении причин возникновения религии он вплотную подошел к их материалист, трактовке. В статье «Идеализм Платона» (1861) он пишет, что «романтизм» (так П. по цензурным соображениям называет христианство) создается воображением на почве бедствий и страданий. Важную роль в проявлении «необузданного идеализма» играла, по мнению П., фантазия. П. близко подошел к пониманию религии как опиума народа, видел ее связь с царствующим злом. Большое место в творчестве П. занимала пропаганда достижений естествознания, в особенности теории Ч. Дарвина, материализма и атеизма.

(1840-68) – рус. революционный публицист, литературный критик, философ-материалист. В 1862-66 находился в заключении в Петропавловской крепости. Один из ярких представителей школы Чернышевского, П, был последовательным противником феодальной и буржуазной морали. Отсюда революционно-просветительский, обличительный («нигилистический») пафос его выступлений, направленных на опровержение средневековых религиозно-нравственных догматов, идей авторитаризма и приспособленчества, проповедовавшихся идеологами буржуазного либерализма. Подлинная нравственность, по П., предполагает, «чтобы человек был самим собою, чтобы всякое чувство проявлялось свободно, без постороннего контроля и придуманных стеснений». Этическая концепция П. исходит из обусловленности существующих в об-ве моральных отношений и идей социальными отношениями. Поэтому всякое изменение нравственности обусловлено в конечном счете изменениями в области материальной жизни. Социальную апатию народных масс своего времени, неразвитость у крестьян чувства личного достоинства, наклонность бедняков к стихийному бунту П. рассматривал как результат воздействия «исключительных обстоятельств», в к-рые ставит трудящегося об-во, где господствует частная собственность. «Бедняк, которому общество отказывает в работе и в куске хлеба, должен поневоле вступить в открытую войну с этим обществом и вести эту войну всеми правдами и неправдами, силою и хитростью, нарушая безбоязненно и бессовестно все предписания нравственного закона». П. указывал на необходимость выработки морали «новых людей», революционеров, берущих на себя ответственность за судьбы народа. Вслед за Чернышевским П. давал революционную интерпретацию теории разумного эгоизма (Эгоизма теории), указывал на науку, рациональное знание как на основу новой нравственности. Умный человек, считал П., не может поступать безнравственно. «Новые люди не грешат и не каются; они всегда размышляют и потому делают только ошибки в расчете, а потом исправляют эти ошибки и избегают их в последующих выкладках. У новых людей добро и истина, честность и знание, характер и ум оказываются тождественными понятиями; чем умнее новый человек, тем он честнее, потому что тем меньше ошибок вкрадывается в расчеты, У нового человека нет причин для разлада между умом и чувством, потому что ум, направленный на любимый и полезный труд, всегда советует только то, что согласно с личною выгодою, совпадающею с истинными интерасами человечества и, следовательно, с требованиями самой строгой справедливости и самого щекотливого нравственного чувства». Основанная на знании убежденность в правоте своего дела, по П., одно из гл. нравственных качеств революционера. Признавая закономерность насильственной революции как возможного пути к будущему об-ву, П., однако, считал, что столкновения между народными массами и их угнетателями могут привести к разгулу страстей и излишнему кровопролитию, «понижающему нравственность» в об-ве. Чтобы избежать этого, необходимо высокое нравственное сознание революционных вождей, к-рые в ходе революции должны стремиться свести насилие к минимуму. Принципы революционной морали, разрабатывающиеся П., оказали влияние на совр. ему передовую молодежь и на революционеров последующих поколений. Вместе с тем стремление подчинить всю человеческую деятельность принципам утилитаризма свидетельствует об исторической ограниченности этической концепции П.